Сообразить на троих

Создатели марки Greubel Forsey неоднократно подчеркивали, что у них нет секретов от ценителей часового искусства. Даже стены их современной мануфактуры в Ля Шо-де-Фоне, удивительным образом «вырастающей» из исторического здания XVI века, полностью прозрачные. Единственный вопрос, на который невозможно получить ответ, — кто же в этой компании главный? И Робер Грюбей и Стивен Форси будут загадочно улыбаться и кивать друг на друга.
Многолетняя дружба англичанина из лондонского высшего общества и эльзасского француза из уважаемой часовой династии вызывает удивление и восхищение всех, кто хоть немного знаком с нравами современного часового искусства и знает, что часовщики — большие индивидуалисты. Вот, например, Вианне Альтер и Франсуа-Поль Журн так и не смогли ужиться под одной крышей и в результате разошлись по разным маркам. Рено и Папи разбежались, оставив от ателье одно название. То же произошло с Жаном-Марком Видеррехтом и Роже Дюбуи. Пожалуй, из зародившихся в 90-е часовых дуэтов до наших дней дожило только два: Фрай и Баумгартнер из Urwerk и Greubel Forsey.

Пути Стивена Форси и Робера Грюбея пересеклись в 1992 году, когда оба стали работать как раз в ателье сложной механики Renaud&Papi. Через семь лет друзья объединились, чтобы основать собственную независимую компанию Complitime, и еще через пять лет интенсивной работы в 2004 году на выставке в Базеле был представлен первый результат совместного творчества — Double Tourbillon 30°, вышедший под маркой Greubel Forsey.
Он определил лицо марки на долгие годы.
Уникальность Double Tourbillon 30° заключалась в том, что это был действительно первый турбийон со времен Авраама-Луи Бреге, который полностью адаптировался к наручным часам. Бреге разрабатывал турбийон для карманных часов, в которых баланс постоянно находился в вертикальном положении. Перенесенный в горизонтальный наручный механизм модуль не только не помогал справиться с эффектом гравитации, но зачастую ухудшал точность хода, посокольку потреблял много энергии. Отсюда родилась идея многоосных турбийонов, реализованная многими престижными производителями, но и у них были свои недостатки. В частности, приходилось уменьшать размер каретки, кроме того, угол в 90°, под которыми были расположены внутренняя и внешняя оси друг к другу, сам по себе был источником позиционной погрешности. Стивен и Робер придумали оригинальную схему, еще невиданную в истории: двойной турбийон, где вторая каретка наклонена на 30° и помещена в первой. Внутренняя каретка вращается с традиционной для турбийонов скоростью — один оборот в минуту, а внешняя — в четыре раза медленнее. Таким образом удалость снизить позиционную погрешность до минимума и сохранить большой размер баланса, обеспечив и точность хода и максимальную зрелищность.

После первого опыта партнеры выработали собственный принцип конструирования, которому не изменяют и сегодня — часы разрабатываются с самого начала комплексно в тесном сотрудничестве инженеров и художников. Каждая функция, каждая индикация создается исходя из того, как она будет выглядеть в готовых часах.

Естественно, приоритет оставался за многомерными конструкциями. В 2006 году Greubel Forsey принял участие в проекте Opus для Harry Winston, сделав версию своего фирменного 30-градусного турбийона, а затем разработал еще более зрелищную и сложную конструкцию — Quadruple Tourbillon, в которой работают не один, а целых два наклоненных турбийона, вращающихся в разные стороны и соединенные дифференциалом. Впоследствии в истории марки оба эти изобретения получили соответсвующией имена: Invention Piece 1 для Double Tourbillon 30° и Invention Piece 2 для «четырежды турбийона».

Тем временем, сама компания Greubel Forsey привлека внимание серьезных инвесторов. В 2006 году, всего через два года после основания, владельцем доли акций бренда стал концерн Richemont. Это позволило Greubel Forsey сразу же перейти из Базеля в женевский салон SIHH, а также построить инновационную мануфактуру, интегрировав в памятник архитектуры XVI века дополнительное пространство.

Правда, второе десятилетие нового века стало для марки не совсем однозначным. Наряду с таким шедевром сложности как QP à Équation, получившим в 2017 году приз за лучший вечный календарь на GPHG и имеющий славу полноценного «механического компьютера», компания решалась на довольно рискованные эксперименты. Например, довольно курьезно воспринималась модель 2016 года Art Piece 1 с микроскульптурой, созданной британским художником Уиллардом Уиганом. Она была настолько «микро», что для нее действительно нужен был микроскоп – а подобные поделки в духе Левши готов оценить не каждый поклонник престижных часов. Также друзья пытались радикально уменьшить узлы механизма, используя чересчур заумные новые технологии, что тоже не встретило отклика у любителей ручной классики.

В какой-то момент Грюбей и Форси переключили внимание с содержимого на оболочку и стали пристальное внимание уделять корпусам часов. Появились модели в цельно-сапфировом исполнении, а также впервые в истории бренда – спортивные модели в противоударном водонепроницаемом титане на браслете. Стало очевидно, что Greubel Forsey старается нащупать новую клиентуру на исходе третьего десятка лет существования. Видимо, для этого, в компании, наконец, появился третий полноправный партнер. В 2020 году исполнительным директором и совладельцем стал Антонио Кальче, ранее управлявший марками Corum и Girard-Perregaux. Его агрессивный стиль управления стал виден сразу: резко сократился модельный ряд, оставив только «трендовые» направления (например, GMT и Doulble Balancier), ставка сделана на зрелищность и эффектность. А 2023 год партнеры встретили вновь обретенной независимостью, поскольку Richemont продал им в равных долях свои 20% акций. Что ждет Greubel Forsey? Полная свобода творчества или новый азиатский инвестор – покажет время.