От Progress Watch к Récital 26 Brainstorm Chapter Two
Турбулентная история самого известного производителя турбийонов.
Обладателем награды Grand Prix d’Horlogerie de Geneve в 2020 году в категории «Исключительная механика» вполне заслуженно стали Bovet Récital 26 Brainstorm Chapter Two, вторые часы марки в полностью прозрачном сапфировом корпусе, который ясно открывает вид на механизм 17DM06-DT с 24-часовым GMT, индикатором фаз Луны в обоих полушариях и двусторонним парящим турбийоном.
То, что Bovet в последние годы гребет престижные часовые призы охапками и явно впишет свое имя в современную историю часового мастерства – заслуга владельца компании Паскаля Раффи, страстного коллекционера и разумного инвестора. В 2001 году он приобрел бренд у потерявших к нему интерес владельцев (в 90-е Bovet пробовал возродить еще Мишель Пармиджани, но не потянул), но по-настоящему реактивный импульс компания получила в 2006 году, когда Раффи приобрел лидера аутсорсингового турбийоностроения, фабрику STT. Именно с этого момента началась «мануфактурная история» Bovet.
У нее очень интересная и поучительная предыстория. Началась она отнюдь не в Швейцарии, а в Лас-Вегасе – именно там существовала фирма Progress Watch Company, которая в 1999 году на подъеме швейцарской часовой промышленности решила открыть новый филиал в городе Трамелане в Юрских горах в Швейцарии. Фабрика быстро наладила выпуск продукта, пользующегося наибольшим спросом – типовых турбийонов. Калибр 6361 фактически изготавливался из компонентов ЕТА, поэтому был надежным и ремонтопригодным. Однако такая ситуация не могла не разозлить концерн Swatch Group, владеющий ЕТА, к тому же в начале нового тысячелетия у турбийонов Progress стали появляются более продвинутые и эксклюзивные конкуренты. Так что уже в 2003 году фабрика обанкротилась и была приобретена группой голландских финансистов во главе с доктором Робертом Янсеном.
Янсен сам взялся за реорганизацию фабрики. Во-первых, он переименовал ее в Swiss Time Technology (STT). Во-вторых, отказался от концепции дешевых турбийонов, а вместо этого инвестировал дополнительные средства в приобретение компании Spirit, выпускающей спирали баланса. Наконец, чтобы решить производственные проблемы, был приглашен к сотрудничеству известный английский часовой мастер Питер Спик-Марин. Поскольку Спик-Марин прославился прежде всего безупречной отделкой своих часов, уровень декорирования механизмов STT стал соответствовать самым высоким стандартам швейцарского часового дела. Сбалансированное взаимодействие часовщика и внешнего управленца дало великолепный результат — STT стал обслуживать люксовые бренды без собственного производства: Antoine Preziuso, Bovet, Harry Winston, Gerald Charles, Alain Silberstein, Chronoswiss и непосредственно Speake-Marin. Свою первую «машину» на STT заказал и Максимилиан Бюссер, покинувший Harry Winston ради собственного проекта MB&F.
Однако тут есть две стороны истории, которые ее участники предпочитают рассказывать по-разному. Одна заключается в том, что в 2006 году Янсен, добившись главной цели – повысив капитализацию компании – вновь выставил STT на продажу. Теперь процветающее производство хотели приобрести многие, но все ставки перебило предложение Паскаля Раффи. Есть данные, что в «омануфактуривание» Bovet он вложил порядка 16 миллионов долларов (включая также фабрики по производству стекол и циферблатов), и это не считая покупки замка XIV века в Валь-де-Траверс, который стал штаб-квартирой и художественным ателье бренда.
Новый владелец вновь переименовал фабрику. Теперь она стала называться Dimier 1738: Dimier в честь семьи, собиравшей в Флерье часы на экспорт в XIX столетии, а цифры 1738 связаны с датами рождения детей Раффи. Первым решением, которое принял новый владелец, не признающий компромиссов в вопросах качества, стало снижение объема производства с 1500 механизмов в год до 600. Естественно, сразу же были прекращены все контракты со сторонними заказчиками. Причем, с некоторыми довольно жестко. Бюссер рассказывал, как с помощью своего друга Питера Спик-Марина, бывшего главы производства Dimier 1738, пытался договориться о выпуске запланированной «машины», но все, чего смог добиться – вынести со склада фабрики чертежи и заготовки калибра, который Спик-Марин уже сам доделывал в своем ателье.
Впрочем, Паскаль Раффи никогда не славился ложной сентиментальностью, да и MB&F успешно пережил расставание с STT, найдя десятки новых друзей. Что касается самой фабрики, то ее история может служить хрестоматийным примером всей люксовой швейцарской механики XXI века: от штампованных турбийонов к престижному аутсорсингу и наконец – к эталонной независимой мануфактуре.
Вернуться назад